Борис Булюбаш
СОВРЕМЕННАЯ НАУКА через призму британского учебника
В спецвыпуске ЛГО «Интеграция» был опубликован материал
«Естественнонаучное образование после двухтысячного года (британский
взгляд)» – перевод изданного в 1998 году отчета британского Фонда
Наффилда («Nuffield Foundation»). Прозвучавшие в этом отчете
предложения воплотились в специальном проекте фонда, при поддержке
которого в 2000 году издательство «Heinemann» выпустило в свет
учебник по новой учебной дисциплине «Science for Public
Understanding». Учебник предназначен для тех школьников, «чьи
интересы лежат преимущественно в области искусства и гуманитарных
дисциплин»
Введение
Один из разделов сайта Фонда Наффилда (www.nuffieldfoundation.org)
целиком посвящен апробации нового учебника
(www.nuffieldfoundation.org/spu). В этом разделе регулярно
помещаются новости науки и научного образования, а также указания, с
какими главами нового учебного курса эти новости связаны. Заметим,
что большая часть новостей затрагивает вопросы научной этики и тему
опасностей для человека, сопряженных с современной наукой. Последний
раздел учебника посвящен именно этой теме. На сайте представлен и
список учебных дисциплин, включенных в программы британских
университетов как естественное продолжение курса «Science for Public
Understanding».
В этой статье мы попытаемся проанализировать содержание и
методологическую основу английского учебника. Думается, что именно
такое явление, как учебник –
к тому же по предмету, охватывающему целый комплекс
естественнонаучных дисциплин, – наиболее наглядно выявляет основные
отличия британского образа науки от российского.
Практически одновременно в России вышел в свет учебник
«Естествознание – 10», также предназначенный для учащихся школ
гуманитарного профиля2. В некоторых случаях мы будем на него
ссылаться. Это поможет нам с большей определенностью очертить образ
науки в современной Великобритании. Заметим, что в ходе реализации
международных образовательных проектов отчетливо проявляется
различие в «национальных образах» физики, химии, биологии – то есть
тех самых наук, которые в школе традиционно воспринимаются как
универсальные и абсолютно точные. Такие проекты были, в частности,
организованы Британским Советом и в России.
Любопытно, что в российском и британском учебниках встречается
характерный пример, выявляющий различие национальных стилей научного
знания. Пример этот позволяет сопоставить метафоричность российской
книги с отчетливо выраженной
социальной ориентацией в книге британской. Так, в «Естествознании –
10» обсуждаются две альтернативные естественнонаучные теории:
катастрофизм француза Жоржа Кювье и эволюционизм англичанина Чарльза
Лайеля. «Эмоциональность» французов и «основательность» англичан
авторы «Естествознания» иллюстрируют соответственно репродукциями
картин Делакруа («Свобода, ведущая вперед») и Гейнсборо («Портрет Р.
Эндрюса с женой»). А вот
в британском учебнике Англия противопоставляется Франции в
совершенно ином контексте, социальная острота которого для
современного гражданского общества очевидна. В главе «Ресурсы
электрической энергии» («Electricity supplies») отмечается, что во
Франции атомная энергия используется весьма активно, а в
Великобритании масштабы ее применения существенно скромнее, несмотря
на очевидные плюсы атомной энергетики и, в частности, низкий уровень
выбросов двуокиси углерода. Авторы британского учебника при этом
лаконично ссылаются на «существенно большую обеспокоенность
британского общества в отношении возможной угрозы здоровью (health
risks) от ядерной энергии».
Наука со знаком вопроса
Учебник состоит из трех разделов. Первый озаглавлен так –
«Актуальные темы в науках о жизни» (issues in life sciences); второй
– «Актуальные темы в физических науках» (issues in physical
sciences); третий раздел представляет собой методическое пособие для
учащихся по подготовке итоговой курсовой работы (coursework
guidance). Среди глав первого раздела – «Генетические заболевания»,
«Генная инженерия», «Микробная теория болезней», «Альтернативы в
медицине», «Угрозы здоровью». Заканчивается раздел главой «Эволюция:
понимание того, кто мы». Назовем и некоторые главы второго раздела:
«Качество воздуха», «Какие опасности несет в себе излучение»,
«Радиоактивность». Завершают второй раздел сразу две
«астрономических» главы: «Понимание солнечной системы» и «Понимание
Вселенной». Таким образом термин «Понимание» («Understanding»)
используется только применительно к явлениям и процессам, далеким от
человека во времени и пространстве: ко Вселенной, к Солнечной
системе, к процессу эволюции. Именно эти явления и процессы
становятся своеобразными символами определенности и однозначности. В
некотором смысле здесь можно усмотреть своего рода возвращение
традиций античной науки, в которой точное знание связывалось
исключительно с астрономией и при этом предполагалось, что «земные»
процессы, разворачивающиеся в «человеческих» масштабах времени и
пространства, в принципе не могут быть описаны с «астрономическим»
уровнем точности.
Следует сказать, что авторы британского учебника уже на первых
страницах четко заявляют свою позицию. Так, открывающий учебник
раздел «Предотвращение болезней» завершается параграфом с
вопросительным знаком в заглавии «Что делает науку успешной?» В
параграфе приведена таблица со сравнительными характеристиками трех
моделей развития науки: индуктивного метода, принципа фальсификации
Карла Поппера и теории научных революций Томаса Куна.
В примечаниях к таблице сказано, что современная наука не знает
согласия в том, какую из этих моделей считать истинной.
Дабы проиллюстрировать механизм развития науки, авторы учебника
выбрали близкую и понятную всем тему борьбы с эпидемиями. Подробно
рассказано об эпидемиях в густонаселенном Лондоне позапрошлого
столетия, и именно на этом материале продемонстрирована роль
статистических исследований, а также механизм выдвижения гипотез и
их подтверждения.
Неопределенность и неоднозначность подчеркивается в учебнике
практически всегда, когда речь идет о явлениях, непосредственно
затрагивающих человека. Так, весьма подробно обсуждается вопрос о
связи курения с легочными заболеваниями. Отмечено, что рост числа
онкологических легочных заболеваний в первой половине XX века
происходил одновременно с уменьшением числа случаев легочного
туберкулеза. Немаловажно, что именно в это время начинается массовое
употребление сигарет и массовое производство автомобилей (два
равнозначимых фактора риска онкологических заболеваний). Описывается
множество статистических исследований, выявляющих соотношение между
потреблением сигарет и распространением легочных заболеваний. (В
учебнике рассказано и об основе этих исследований – о методах сбора
и анализа статистической информации.) Вслед за этим описываются
известные механизмы влияния входящих в состав табака химических
веществ на интенсивность образования онкогенов в человеческом
организме. Наконец, подводится итог: «Данные свидетельствуют о том,
что отказ от курения понижает вероятность развития заболеваний, но в
то же время остается несомненным тот факт, что некоторые активные
курильщики никогда не заболевают раком легких. А потому эту ситуацию
не следует рассматривать как образец причинно-следственной связи».
Тема выявленной (либо не выявленной) причинно-следственной связи
становится центральной в главе «Какие опасности несет в себе
излучение». Обсуждаются исследования последних лет об угрозе
здоровью от электромагнитного излучения высоковольтных линий
передачи и о предполагаемом воздействии альфа-излучения на живые
клетки. Приводятся также аргументы «за» и «против» относительно
гипотезы о существовании порога интенсивности ионизирующего
излучения, ниже которого канцерогенный эффект отсутствует. В связи с
этим даны результаты экспериментов, однозначного теоретического
объяснения которых не существует. Так, «пороговой гипотезе»
противоречат результаты исследователей Колумбийского университета,
выявившие рост вероятности мутаций для клеток, испытавших два или
более последовательных столкновения с альфа-частицами. Другая серия
исследований подвела к выводу, что повреждения, вызванные даже одной
альфа-частицей, могут проявиться в клетке не сразу, а лишь после
нескольких актов деления.
Иной пример (а подобные примеры, по аналогии с социологическими
исследованиями, в учебнике именуются «case-studies») касается весьма
запутанного и широко обсуждаемого в британском обществе вопроса о
том, связана ли работа одной из британских АЭС со статистически
зафиксированным ростом числа онкологических заболеваний у детей,
живущих вблизи станции. Этот вопрос стал предметом судебного
разбирательства, и судья счел статистические данные недостаточными.
В учебнике приводится текст статьи из журнала «New Scientist»
(август 1999 года) с принципиально иной оценкой ситуации.
Исследователи из Университета Ньюкасла изучили состояние здоровья
120000 детей, родившихся в период с 1969 по 1989 год в окрестностях
атомной станции. Ученые пришли к выводу, что вероятность заболеть
лейкемией заметно выше у детей, у которых оба родителя происходили
из другой местности, сравнительно с теми, у кого лишь один из
родителей был мигрантом. Тем самым нашла подтверждение выдвинутая
еще в 1988 году гипотеза о том, что дети мигрантов обладают
пониженным иммунитетом к вирусам и бактериям, характерным для
региона, куда переселились их родители.
Факторы неопределенности и неоднозначности в центре внимания авторов
и
в главах, посвященных Вселенной, Солнечной системе и эволюции. Так,
в главе «Понимание Вселенной» отсутствуют привычные для российского
читателя параграфы об эволюции звезд, о черных дырах и белых
карликах. Однако подробно повествуется об истории и предыстории
закона Хаббла (особенно о способах определения расстояний до
галактик и звезд). А сам закон Хаббла представлен не формулой, а
графиком – прямой, проведенной через множество экспериментальных
точек, причем для близких галактик соответствие графика и точек
становится весьма условным. Тем самым в учебнике еще раз – и на ином
материале – наглядно продемонстрирована условность любых моделей и
обобщений. Читателям же предлагается обсудить такой вопрос: «Проявил
ли себя Хаббл добросовестным ученым (good scientist), когда он
заявил о взаимосвязи (relationship) между расстоянием до галактики и
скоростью, с которой она удаляется от нас?»
В главе «Понимание Солнечной системы» фактор неопределенности и
неоднозначности связывается, в первую очередь, с механизмом
признания новой теории и отказа от теории старой. К примеру, авторы
учебника обращают особое внимание на то, что Кеплер и Галилей
изначально были убеждены в справедливости гелиоцентрических
представлений и именно эта убежденность предваряла расчеты и
наблюдения ученых. Подробно анализируется здесь и путь от
первоначального предположения о существовании некой планеты –
планеты Нептун – до, собственно, ее открытия. Авторы подчеркивают,
что после того, как выявилось несоответствие траектории движения
планеты Уран законам небесной механики, астрономы не отвергли закон
всемирного тяготения (равно как и не приняли гипотезу о его
модификации на больших расстояниях), а начали поиски возможной
причины этого несоответствия. Причиной оказалось гравитационное поле
Нептуна.
Аналогично и в главе об эволюции подчеркивается, насколько непросто
шел процесс становления и постепенного признания дарвиновской
теории. «Вопросы на полях» звучат здесь так: «Был ли, по Вашему
мнению, Дарвин прав, когда, исходя из оценок времени горения Солнца,
предложенных лордом Кельвином, посчитал срок в 100 миллионов лет
достаточным для эволюции видов? Не следовало ли Дарвину просто
отказаться от своей теории в свете расчетов Кельвина?»
Наука и жизнь
По нашему мнению, британский учебник отчетливо демонстрирует
меняющиеся представления общества о научном знании: естественные
науки не могут более претендовать на однозначное объяснение и
предсказание природных явлений и процессов. Напротив, подчеркивается
возможность различных объяснений изучаемого явления и сложность
выбора единственно верного из этих объяснений. Традиционно
социальная роль естественных наук была, по-видимому, иной. Как
отмечает А.В. Юревич, «естественные науки занимаются подведением
изучаемых явлений под общие законы, что делает эти явления
предсказуемыми и объясненными. Гуманитарные же науки в значительной
степени выполняют терапевтическую функцию, позволяя снять в обществе
напряжение, порождаемое непроясненным».
Обсуждая в беседе с главным редактором ЛГО А. Пентиным реакцию
образовательной сферы на изменения в обществе, Георгий Кнабе
отмечает, что в ХХ веке жизнь перестала восприниматься как некий
остаток по отношению к культуре. Она стала чем-то органически
входящим в культуру. Ссылаясь при этом на работы И. Пригожина, Кнабе
говорит: «Оказывается, что норма, структурность, упорядоченность –
это частный случай гораздо более упорядоченной ситуации, склонной к
хаосу, который иногда спонтанно выстраивается в некий организованный
ряд, а иногда и нет». Кнабе не соглашается с утверждением о
неизменности программного содержания школьных предметов: «Оно
изменилось, но не по букве, не по тому, что написано в программе и в
учебниках, а по тому полю культуры, в котором оно, это содержание,
реализуется [...] мы находимся в состоянии, когда диалог жизни и
культуры, который велся на протяжении всего XIX века, превратился
скорее в фугу, где два голоса сплетаются непрерывно».
Следует сказать, что и в тексте британского учебника, и в тексте
учебника российского «жизнь», разумеется, присутствует, однако
«формат» этого присутствия принципиально различен. Так, в британском
учебнике именно «жизнь» определяет выбор обсуждаемых проблем (см.
приведенные выше названия глав). При этом темы «наука и живопись»,
«наука и поэзия», обсуждение которых пронизывает все разделы
учебника российского, в британском учебнике не упоминаются и
соответствующие примеры в тексте книги просто отсутствуют. По сути
дела, в обоих учебниках происходит своего рода «расколдовывание»
образа рациональной, однозначной и объективной науки, но делается
это разными способами. Основой такого «расколдовывания» в российском
учебнике становится метафора. Именно она сближает физику, биологию,
химию с поэзией, философией, изобразительным искусством. Метафоры
активно используются даже в названиях параграфов: «Праязык науки»,
«Симметрия и гармония мира», «Жизнетворящая оболочка Земли»,
«Познание времени», «Пространство и математика», «Внутреннее время».
А, к примеру, в главе «Платоновы тела» рассказ об истории открытия
Кеплером своих знаменитых законов, о фуллеренах и о свойствах
вирусов сопровождается репродукциями Морица Эшера, рисунками
Александра Гумбольдта, стихами Осипа Мандельштама.
В учебнике же британском большое внимание уделено сюжетам социальной
истории науки – сюжетам, сопровождающим развитие астрономии
(гелиоцентрическая система Коперника и открытия Галилея), космологии
(изучение цефеид и закон Хаббла), медицины (история создания
микробной теории инфекционных заболеваний). Подробный рассказ об
истории и предыстории дарвиновской теории эволюции сопровождается
репликой о теории Ламарка как о «логически непротиворечивом
объяснении имевшихся фактов», которое «однако, просто оказалось
ошибочным» (it just happens to be wrong, though). Тут же следуют
адресованные читателю-школьнику (заметим, читателю
восемнадцатилетнему, по российским меркам – студенту второго курса)
вопросы на полях: «Справедливо ли, что имя Дарвина более известно,
чем имя Ламарка, учитывая, что эволюционные теории Ламарка и Дарвина
в равной степени логически обоснованы?»
Вопросы на полях
Вопросы на полях с точки зрения и формы, и содержания весьма
выразительно отражают стремление авторов учебника к максимальному
вовлечению читателя в активное обсуждение текста. В этом смысле
многочисленные вопросы на полях не рассчитаны на оцениваемый ответ,
они предполагают процесс обсуждения.
Эти вопросы ориентированы на разрушение психологического барьера по
отношению к сложному и непонятному научному знанию, барьера, почти
всегда мешающего активному участию школьника и студента в обсуждении
проблем современной науки. Так, в главе «Какие опасности несет в
себе излучение» предлагается ответить на вопросы: «Считаете ли Вы,
что имеющихся данных достаточно для вывода о том, что любая, даже
малая, доза излучения связана с опасностью онкологического
заболевания? Или же Вы полагаете, что с малыми дозами не следует
связывать такую опасность? А быть может, Вы думаете, что в этой
ситуации нельзя быть уверенным в чем-либо определенном? Какой
дополнительной информацией Вы хотели бы располагать, чтобы выбрать
определенный ответ? Возможно ли в принципе получить такую
информацию?» Читателю фактически предлагается разработать ни много
ни мало – личную стратегию исследования. И в этой ситуации даже не
столь важно, как читатель ответит на вопрос – сама постановка
вопроса формирует активную гражданскую позицию.
В целом такой подход вполне соответствует исконным традициям
британской науки. Британским научным кругам с первых лет
существования Лондонского Королевского Общества (ЛКО) свойственна
ориентация на постоянную апробацию результатов проведенного
исследования. Местом такой апробации нередко могло быть научное
общество, к которому принадлежал ученый. Прорастание институтов
гражданского
общества из традиций научного сообщества впечатляюще
продемонстрировано
Ю.Л. Менциным. В своих работах исследователь показал, что успешная
деятельность химической лаборатории Роберта Бойля – одного из
организаторов ЛКО – воспринималась как образец для подражания при
организации работы английского парламента («...регулярная,
проходившая на виду у всех деятельность коллективного органа –
лаборатории – являла собой поразительный пример того, как правильно
организованное сообщество может, стремясь к истине, преодолеть
разногласия и ошибки, а также бороться с догматизмом и тиранией,
исходя из того, что никто не имеет права высказать свое мнение
иначе, чем опираясь на доводы разума и показания приборов»).
Кстати, ЛКО упоминается и в учебнике «Science for Public
Understanding» – в одном из «вопросов на полях». Читателю
предлагается ответить, прав ли был редактор всемирно известного
медицинского журнала «Ланцет», публикуя статью о влиянии генетически
модифицированного картофеля на состояние здоровья лабораторных крыс
(и тем самым игнорируя отрицательное заключение Лондонского
Королевского Общества!).
Отметим, что на сайте Фонда Наффилда, в том разделе, который
посвящен апробации учебника, приводятся комментированные ответы на
все «вопросы на полях». Многие ответы сопровождаются ссылками на
соответствующие Интернет-ресурсы.
Так, в связи с законом Хаббла отмечается, что с его интерпретацией
«красного смещения» согласны далеко не все, и посетителям сайта
предлагается познакомиться с взглядами Халтона Арпа (Halton Arp) на
http://redrival.com/heretical/science/redshift.html
Современное естествознание и PR
Обсуждая учебник «Science for Public Understanding», безусловно,
нельзя не упомянуть о проходящих в Великобритании среди ученых и
специалистов по образованию весьма активных дискуссиях о
необходимости формирования в общественном сознании нового образа
науки. К примеру, за два года до издания учебника Фонд Наффилда
организовал и провел серию семинаров, участниками которых стали
авторитетные британские специалисты по естественнонаучному
образованию. В результате был издан отчет «За пределами 2000 года:
научное образование для будущего» («Beyond 2000: Science Education
for the Future»). Одним из двух редакторов «Beyond 2000» был Робин
Миллар (Robin Millar); впоследствии именно он и Эндрю Хант (Andrew
Hunt) стали редакторами учебника «Sciеnce for Public Understanding».
В рамках научно-образовательного проекта Британского Совета «Beyond
2000» отчет был переведен на русский язык и издан в Нижнем Новгороде
(с некоторыми сокращениями он опубликован в ЛГО).
Имея в виду цели естественнонаучного образования, авторы отчета
пишут о «способности придерживаться и формулировать собственную
точку зрения на обсуждаемые в обществе проблемы, связанные с наукой,
и, по возможности, включаться в их обсуждение»; об «умении понимать
и не воспринимать некритически содержащие научную информацию
сообщения СМИ». Анализируя основные особенности научного метода,
авторы отмечают: «Научные проблемы часто связаны с наличием или
отсутствием связей и корреляций между различными факторами – эти
связи чаще носят статистический или вероятностный характер и реже
причинно-следственный». Нетрудно заметить, что учебник «Science for
Public Understanding» непосредственно претворяет в жизнь пожелания
отчета «Beyond 2000».
Проблема формирования адекватного образа научного знания обсуждалась
и на прошедшей в 2000 году конференции «Естественнонаучное
образование, научные коммуникации и история науки» («Science
education, Science communication and History of science»), в
организации которой активно участвовало Британское Общество Истории
Науки. Так, в докладе Стива Миллера (Steve Miller) подводятся итоги
работ по повышению научной грамотности в обществе, проводившихся в
Соединенном Королевстве начиная с 1985 года7. Согласно различным
опросам, научная грамотность населения Великобритании продолжает
оставаться весьма низкой, но в то же время весьма многие респонденты
проявляют неподдельный интерес к достижениям современной науки. В
докладе отмечалось, что именно сейчас деятельность, связанная с
Public Understanding of Science, существенно меняется и
переориентируется на информирование общества о научных дискуссиях,
на обсуждение спорных вопросов. Предполагается, что только в этом
случае люди смогут представить себе и реальный потенциал, и реальные
ограничения, связанные
с неожиданными и многообещающими открытиями науки. Иначе говоря,
британские ученые начинают отказываться от монологичности перед
лицом общества и постепенно переходить к диалогу. Движением в этом
направлении можно считать и выход в свет учебника «Public
Understanding of Science».
Работу такого рода в Великобритании проводят крупные
исследовательские центры. Они организуют PR-акции по пропаганде
достижений современной науки. Очень активно в этих целях
используется Интернет. Так, на сайте «Физика Вселенной»
(www.pparc.ac.uk) можно познакомиться с проектом «образ недели». В
рамках этого проекта каждую неделю на одном из разделов сайта
помещается картинка, символизирующая современную науку (к примеру, в
первую неделю января на сайте вывесили скульптурное изображение Поля
Дирака, столетний юбилей которого приходится на 2002 год).
А еще можно загрузить на свой компьютер экранные заставки «черная
дыра», «большой взрыв» или «кошка Шредингера». На том же сайте
размещены сведения о семинарах, на которых ученые и инженеры учатся
подготавливать материалы для СМИ, брать и давать интервью. Стоит
упомянуть и о поставленной в 1998 году в Лондоне пьесе «Копенгаген»
Майкла Фрэйна (Michael Frayn), где сюжет вращается вокруг бесед Бора
и Гайзенберга в оккупированном Копенгагене 1941-го. Наконец,
особенно впечатляет информация о том, что школы и университеты могут
теперь получить во временное пользование для микроскопических
исследований образцы лунного грунта и метеоритов. Здесь, очевидно,
важна не столько научная составляющая проекта, сколько приобщение
школьников и студентов к большой науке на уровне ощущений – в
буквальном смысле этого слова.
Безусловно, стремление естественных наук к большей открытости –
нормальный для демократического общества процесс. Однако не следует
забывать о серьезной опасности формирования упрощенных представлений
о том, чем на самом деле занимается ученый и занимается за счет
налогоплательщика. Именно это и имел
в виду С. Гусев, когда на круглом столе «Псевдонаучное знание в
современной культуре» отмечал, что «современная наука существует как
бы в двух ипостасях.
С одной стороны, она представляет собой весьма замкнутую
самоорганизующуюся систему, с другой, внедряя получаемые ею
результаты в различные виды общественной деятельности, она вынуждена
адаптироваться к уровню непрофессионального мышления (через
технологические программы, популяризаторские модели и т. д.), тем
самым явно или неявно порождая особые формы своего «инобытия»,
которые затем многими начинают приниматься за альтернативную форму
познания».
Подтверждение этого тезиса звучит и в словах Ильи Мечникова, который
дает такую характеристику активному пропагандисту теории эволюции
Эрнсту Геккелю: «Он все более и более делался популярным писателем,
мало-помалу меняя научность на дилетантизм. Сделавшись безусловным
поклонником дарвинизма, «апостолом» его, он отбросил строго научные
приемы своего знаменитого учителя. Последние его специальные
сочинения носят на себе резкие следы дилетантизма».
Обращение к метафоре (поэтическим строкам, изобразительному
искусству и т. д.), возможно, в меньшей степени сопряжено с
опасностью упрощения, чем стремление побудить 17 – 18-летних
школьников оценить «добросовестность» Хаббла или «упрямство»
Дарвина. Однозначное решение проблемы вряд ли существует. Однако
важно отчетливо осознавать саму проблему.
Как писать о современной науке
Точную оценку работе с текстом в университетах Великобритании дает
известный социолог Теодор Шанин в одном из первых выпусков журнала
«Вестник Европы»: «Письменный текст используется в британских
университетах как важнейший инструмент педагогики. Письменные работы
и разборка текста со студентами на уровне малых групп и
индивидуальных занятий – центральная часть тьюторства, основа
подготовки выпускников, способных к независимой работе и к
дальнейшему самообучению и развитию. Учебное время, отводимое в
британских университетах на внеаудиторную самостоятельную работу
студентов, еще и потому так велико, что в эти часы студенты
выполняют свои письменные работы (essays). Эта часть учебной
деятельности рассматривается как центральный элемент
образовательного процесса, поскольку создание студентами письменного
текста считается важнейшим инструментом развития систематического
мышления, логики, общих аналитических способностей. В то же время
этим развиваются и закрепляются навыки самостоятельной работы».
Теодор Шанин приводит далее высказывание Мамардашвили («самого
выдающегося современного философа русскоязычной культуры»):
«...посредством создания текста и следуя логике, которую требует уже
не твоя мысль, а его характер, мы, по сути, впервые и уясняем
собственную мысль, как узнаем и то, что же, собственно, люди
думали».
А в одном из номеров журнала «New Scientist» мы обнаружили рецензию
на книгу, авторы которой предлагают свой собственный ответ на вопрос
«Что же делает нас людьми?» Как считает рецензент, главная идея
книги (Terry Pratchett, Ian Stewart, Jack Cohen. The Science of
Discoworld II: The Globe) состоит в том, что нас следует именовать
Pan narrans, поскольку умение рассказывать объясняет очень многое в
культуре человечества. Тема нарратива, кажется, нечасто обсуждается
в отечественной образовательной литературе. Поисковые
Интернет-системы выводят, как правило, на статьи психотерапевтов и
философов. Хотя и не всегда: отметим среди найденного яркие, ясные и
масштабные «материалы к курсу нарратологии» профессора Е.Г.
Трубиной.
В этом смысле особо интересен последний раздел учебника –
руководство по выполнению итоговой курсовой работы. Заметим, что еще
в отчете «За пределами двухтысячного года» подчеркивалось: «[...]
написание текстов может рассматриваться как метод изучения идей, а
не только как способ представления выполненной работы». По-видимому,
именно этот раздел учебника в первую очередь заслуживает быть
переведенным на русский язык, поскольку самостоятельные письменные
работы «о науке» – именно тот формат, в котором может проявить себя
и школьник гуманитарного класса, и студент-гуманитарий, изучающий
дисциплину «Концепции современного естествознания».
По сути дела, «руководство» представляет собой тщательно
структурированное пособие для потенциального научного журналиста
(часто в статьях из англоязычных журналов рядом с именем автора
стоит непривычное для российского читателя словосочетание science
writer). Так, автору курсовой работы предлагается пятибалльная
шкала, с помощью которой он может оценить надежность тех или иных
заявлений, сделанных учеными в средствах массовой информации. Шкала
позволяет ранжировать статус ученого: «признанный авторитет в данной
области»; «профессионал в данной области, но не самый известный»;
«известный ученый – специалист в иной области»; «сравнительно
молодой и малоизвестный исследователь»; «ученый с причудами».
Аналогичные шкалы предлагаются для оценки достоверности того или
иного «научного» высказывания в СМИ – достоверности и на уровне
теории и на уровне экспериментальных данных.
Оценке уровня достоверности и надежности упоминаемых
экспериментальных данных отведен отдельный параграф. Среди критериев
достоверности следующие:
Проверялись ли данные кем-либо еще?
Процедура получения данных достаточно проста или соответствующие
эксперименты и наблюдения сложно осуществить?
Повторялись ли измерения? Если да, то насколько близки результаты
разных серий измерений?
Величины, о которых идет речь, представляют собой результат прямого
или косвенного измерения? Возможно, они были получены в численном
эксперименте?
В ходе семинаров для студентов и школьников, которые автор этой
статьи неоднократно проводил в Интернет-центре Британского Совета в
Нижнем Новгороде, выяснилось, что в британском Интернете гораздо
удобнее отыскивать надежную информацию по актуальной для
неспециалистов научной тематике. Так, на сайте авторитетного
британского журнала «New Scientist» (www.newscientist.com) большая
часть статей (а равно и научных новостей) сгруппирована по «горячим
темам» (hot topics): Artificial Intelligence, Technology,
Bioterrorism, Quantum World, Сloning. Чрезвычайно важен сам факт
существования подобного перечня общественно актуальных тем, своего
рода навигатора в море научной информации.
В отдельной таблице «Руководства» перечислены источники информации,
пользоваться которыми рекомендуют авторы учебника. Часть из них
вполне привычна: Интернет, библиотеки, музеи, выставки. Некоторые,
однако, выглядят для российского читателя весьма необычно. Автору
курсовой работы предлагается провести интервью с «экспертами» в
соответствующей области, подготовить и отправить письма с вопросами
в профильные исследовательские институты. Более того, ему
рекомендуется обсудить свою работу с друзьями и с членами семьи. В
результате таких бесед, считают авторы учебника, в курсовой работе
могут появиться совершенно новые сюжеты. Излишне говорить, что и
интервью, и письма, и «беседы с друзьями» привносят в процесс
изучения современного естествознания личностное начало.
Добавим, что британские научные организации очень активно
взаимодействуют со школами и колледжами: британская национальная
физическая лаборатория, к примеру, разработала и издала комплект из
одиннадцати цветных постеров, посвященных единицам измерений
физических величин. Комплект высылается по запросу в любую школу
совершенно бесплатно; при этом на каждом из постеров помещена
информация об официальном сайте лаборатории и предложение обращаться
по электронной почте к ее сотрудникам с любым касающимся физических
измерений вопросом.
В завершение упомянем еще одну актуальную для современного
образования (и современного общества) проблему – популярность
многочисленных квазинаучных теорий. Сторонники этих теорий нередко
ссылаются на чрезмерную абстрактность и формализованность
современной науки. Авторы британского учебника не скрывают
неопределенности и неоднозначности нынешнего научного знания и тем
самым привносят свой вклад в решение этой проблемы. Действительно,
читателю не предлагается «упакованное» знание теорий, законов и
определений. И «вопросы на полях», и курсовая работа ориентированы
на максимальное включение молодых людей в сюжеты современной науки.
Учебник «Science for Public Understanding» представляет науку
лишенной ореола неприступности, но ценности рационального знания –
ценности науки Нового времени – сомнению при этом отнюдь не
подвергаются.
